В
науках о живых телах то, чтó известно нам, мы называем законами необходимости; то, что неизвестно нам, мы называем жизненною силою. Жизненная сила есть только выражение неизвестного остатка от того, чтó мы знаем о сущности жизни.
Неточные совпадения
Родственники, конечно, родственниками, но отчасти, так сказать, и для самого себя; потому что, точно, не говоря уже
о пользе, которая может быть в геморроидальном отношенье, одно уже то, чтоб увидать свет, коловращенье людей… кто что ни говори, есть, так сказать,
живая книга, та же
наука.
Родственники, конечно, родственниками, но отчасти, так сказать, и для самого себя, ибо, — не говоря уже
о пользе в геморроидальном отношении, — видеть свет и коловращенье людей — есть уже само по себе, так сказать,
живая книга и вторая
наука.
Каждое чувство и каждая мысль живут во мне особняком, и во всех моих суждениях
о науке, театре, литературе, учениках и во всех картинках, которые рисует мое воображение, даже самый искусный аналитик не найдет того, что называется общей идеей или богом
живого человека.
Она не знает ученых, разбирающих ханские ярлыки и сравнивающих разные списки сказания
о Мамаевом побоище; но она всегда с
живым участием приветствует писателей, оказывающих действительные услуги
науке.
Здесь время напомнить третье условие понимания
науки,
о котором было сказано, —
живую душу.
Литература потянулась как-то сонно и вяло; новых органов литературных не являлось, да и старые-то едва-едва плелись, мурлыча читателям какие-то сказочки;
о живых вопросах вовсе перестали говорить; появились какие-то библиографические стремления в
науке; прежние деятели замолкли или стали выть по-волчьи.
Не говоря
о точке зрения Посошкова, которая, может быть, не совсем удовлетворит требованиям
живой народной
науки, заметим здесь только
о том, как в этом случае простой здравый смысл русского человека сошелся с результатами, добытыми наконец в многолетних опытах и исследованиях людей ученых.
Все это так. Но как быть иначе, где выход? Отказаться от живосечения — это значит поставить на карту все будущее медицины, навеки обречь ее на неверный и бесплодный путь клинического наблюдения. Нужно ясно сознать все громадное значение вивисекций для
науки, чтобы понять, что выход тут все-таки один — задушить в себе укоры совести, подавить жалость и гнать от себя мысль
о том, что за страдающими глазами пытаемых животных таится
живое страдание.